«Как я оставил религию ислам будучи дагестанцем» — читать без смс и регистрации | Пикабу

Начало здесь. Прежде всего, стоит признать, что такой феномен существует. И он именно исламский, то есть его идейной базой является религия скотоводов Аравии. По этому поводу взрывается много пердаков, в том числе у самих мусульман, и они начинают многословно оправдываться, что ислам – религия мира, что сам пророк Мухаммед учил братской любви к людям книги, что отражено в самом Коране.

Ну-ну. В Коране столько всего отражено, причем в таких расплывчатых или многозначных формулировках, что трактовать их можно совершенно как угодно. Есть даже такая профессия – толкователь Корана. Например, понятие «джихад» означает буквально «усердное следование пути Аллаха». Джихад – это усилие в работе, учебе, вере. И это же – священная война с врагами ислама. Понимай, как хочешь. ТАвторитетные бородатые мужики подскажут, как следует понимать призыв к джихаду в зависимости от текущей конъюнктуры. Из этого следует одно: ислам, как и любая другая религия – инструмент манипуляции. А религиозные фанатки – люди с подавленной способностью к критическому мышлению, что делает их идеальным объектом для зомбирования.

Итак, что же такое исламский терроризм? Википедия говорит, что это – тактика насильственных расправ с оппонентами (оппозицией), находящая себе идеологическое обоснование и оправдание в трактовках вероучения как направленная на защиту исламского мира против влияния или агрессии немусульманских стран и идеологий, в особенности западного мира. Исламский терроризм — наиболее распространенная по числу проявлений форма международного терроризма.

В целом формулировка непротиворечива. Стоит отметить только, что никакого международного терроризма не существует. Есть терроризм трансграничный или транснациональный. Но и только-то. Международный терроризм придумала пропаганда, чтоб держать в страхе западного обывателя.

Белые люди очень редко становятся жертвами исламских террористов. Настолько редко, что отрезанная голова пассажира метро на неделю становится главной темой мировых медиа. А если где-нибудь в Ираке террористы-сунниты взрывают шиитскую мечеть, отправляя в рай сотню душ, или наоборот, то это событие удостоится разве что беглого упоминания и забудется потребителем информации через несколько секунд.

Однако феномен исламского терроризма тревожит именно обитателей цивилизованного мира, что легко объяснимо. Мир ислама – это мир варварства и архаики. Мир Запада – мир модерна, прогресса и науки. Любая сложная социальная система тактически уязвима при столкновении с примитивной. И это порой даже дает дикарям ложное чувство превосходства. Собственно, именно поэтому, когда мусульмане убивают мусульман (например, шииты суннитов и наоборот) – это субъективно не воспринимается, как проявление терроризма, хотя формальные признаки налицо. Все дело в том, что терроризм – есть политика систематического применения насилия для достижения политических, экономических, религиозных, и иных целей, основанная подавлении объекта воздействия с помощью СТРАХА. То есть террорист стремится не столько убить противников, сколько запугать живых и склонить их к принятию своих требований.

Если мусульмане убивают мусульман в межплеменных разборках – это для них совершенно естественно. А естественное не вызывает ужаса. Иное дело, когда исламский терроризм проникает в Европу. Здесь убивать людей из-за картинок в журнале или ношения/не ношения определенной одежды не принято. Это – девиация. Когда девушку забивают насмерть из-за того, что она не повязала на голову тряпицу, или школьному учителю делают секир-башка, потому что он показал ученикам в школе какие-то картинки, это шокирует общественное мнение потому, что является отклонением от нормы.

Если в авиакатастрофе враз гибнет 200 человек – это огорчает или возмущает, если причиной стало чье-то головотяпство. Но не пугает. Пользоваться услугами авиаперевозчиков люди не перестают, даже если есть возможность совершить путешествие альтернативным средством транспорта, скажем, поездом. Самолетом – быстрее, комфортнее. И от автомобиля человечество отказываться не собирается, хотя на дорогах в год в мире погибают десятки тысяч человек. Смертность на дорогах и вред экологии воспринимаются как естественная плата за технический прогресс. То, что понятно, естественно и условно контролируемо – то не страшно.

Угроза теракта неконтролируема и принципиально непредотвратима. Корни страха именно перед исламским терроризмом лежат в ценностном конфликте между дикарями и представителями цивилизованного общества. Для последних человеческая жизнь – священная ценность. Причем не только своя. Для религиозного фанатика собственная жизнь мало значит, а чужая – вообще ничего. Террорист-шахид не боится смерти, и тем самым вызывает иррациональный ужас у своих потенциальных жертв. Он еще никого не убил, а ужас вызывает уже самим фактом своего возможного существования. Страх – это и есть инструмент воздействия.

Соответственно угрозу исламского терроризма в Европе можно устранить, ликвидировав ценностный дисбаланс. Это можно сделать двумя способами – если европейцы откажутся от своих ценностей, либо заставят живущих с ними бог о бок мусульман принять ценности цивилизованного мира.

На этом пути возникает ловушка простых решений: дескать, победить терроризм можно просто перестав пускать в страну дикарей-мигрантов. Эта схема не работает. Потому что террорист в этом случае может назло приехать именно в эту страну в качестве туриста, купить в хозяйственном магазине топор, выйти на улицу и начать убивать прохожих с воплями о величии Аллаха. Запретить въезд гражданам исламских стран? Ну, даже если не принимать в расчет потери туристической отрасли, мусульмане есть во всех странах, а не только в исламских. Запретить въезд мусульманам? Так у них ни на лбу, ни в паспорте не написано, что они мусульмане.

Да и как можно закрыть для мусульман, например, Австрию, если внутри Европы границ нет. Мусульманин-террорист приедет в Болгарию, а оттуда беспрепятственно проникнет в Вену. Отгородиться от всего мира железным занавесом Европа не сможет, поскольку в Старом Свете проживают миллионы мусульман, являющихся гражданами ЕС. Что с ними делать? Может, запретить ислам, как таковой, приравняв его к нацизму? Но именно это и вызовет волну ответной агрессии со стороны последователей пророка Мухаммеда.

К тому же все описанное будет являться актом отказа европейцев от своих ценностей, в числе которых свобода вероисповедания, свобода передвижения и терпимость к иным культурам. То есть никакого «простого решения» вообще не существует. Более того, отказ от ценностей не может носить временный или ограниченный характер. Если во имя безопасности запрещаешь одну религию, придется запретить и другие. Это будет означать провал Европы в архаику религиозных войн эпохи феодализма, когда протестанты резали католиков, католики – протестантов, и все вместе они пускали красную юшку православным, которые платили им той же монетой. Наконец, конфликты неминуемо возникнут между вообще всякими верующими и атеистами. Ведь католический фундаментализм – это явление одного порядка с фундаментализмом исламским, что доказывают недавние события в Польше, которые можно трактовать, как восстание против религиозного мракобесия, угрожающего гражданским свободам поляков.

Поэтому выход один – прививка мусульманам, как автохтонным, так и пришлым, как гражданам, так и временно пребывающим, несвойственных им ценностей – той самой терпимости, уважения чужой жизни, свободы слова и тому подобной ереси с точки зрения религиозной догматики. Снова слышу дружный взрыв исламистских пуканов: мол, мы никогда не примем ценностей гяуров и их грязную извращенную мораль, мы не будем ходить на гей-парады и отдавать своих дочерей в бордели!

Так вас никто и не заставляет. Но цивилизоваться вы все равно будете. Причем не из под палки, а по собственному желанию. Выше я говорил, что ценностный дисбаланс дает варварам тактическое преимущество перед белым человеком – трусливым, изнеженным, слишком ценящим собственную жизнь, то есть «бездуховным» с точки религиозных фанатиков, убежденных, что дух всегда и везде побеждает. Однако у цивилизации есть стратегическое преимущество, заключающаяся в том, что сложная культура всегда вытесняет более примитивную. Не мгновенно, но гарантировано.

Я не буду рассуждать об абстрактной духовности. Это бла-бла-бла ни о чем. Есть вполне конкретное понятие – ценности, то есть представление о социально-культурной значимости определенных объектов и явлений. И есть социальные институты, утверждающие в обществе те или иные ценностные комплексы. Например, для цивилизованного мира ценностью является свобода выбора. Для мусульман ценность заключается в отсутвии выбора, в следование догмату, установленному прпа-пра-пра-пра-пра-пра-дедушками, которые по их поверью, обладали некоей сверхмудростью, которой надлежит следовать.

И если две эти ценности сталкиваются, то первая гарантированно вытесняет вторую. Если утрировать, то европейская девушка может сама выбирать, какой длины, и какого цвета юбку одеть, а ее товарка из ортодоксальной мусульманской семьи должна всю жизнь ходить в черном балахоне. Почему культура модерна более сложная и многообразная? Почему она поглощает архаику? Давайте продолжим эту схему. Европейская девушка в принципе может свободно выбирать одежду, то есть, если она откажется от коротких юбок и прозрачных блузок в пользу балахона, никто ее за это камнями не побьет и не будет подвергать групповому сексуальному насилию за то, что та опозорила род, изменив веками неизменному дресс-коду.

Более того, европейская девушка может принять ислам, не изменив европейским ценностям, которые базируются на свободе воле индивида – быть верующим или атеистом. А если европеец может стать мусульманином, то понаехавшие мусульмане получают соблазн стать европейцами, не изменяя вере. Если европейские ценности допускают следование религиозным нормам, то они вроде как и не несут угрозы архаичной культуре.

Зачем мусульманам принимать ценности гяуров, не отказываясь от своих?  Все просто: ты можешь жить, скажем, в Мюнхене, оставаясь ортодоксом: молиться пять раз в день, не носить носков и трусов, совершать хадж, не есть свинину и закрывать глаза всякий раз, проходя мимо магазина, в витрине которого выставлено женское белье. Никто тебя не попрекнет, не будет указывать, что одевать, чем питаться и как молиться. Но ты всю жизнь проведешь на социальном дне. И дети твои, если продолжат молиться и ходить без трусов, останутся маргиналами, замкнувшимися в кругу себе подобных дикарей.

Но у человека, как у социального животного, присутствует потребность в социальной самореализации, в развитии. Европейская культура предлагает консенсус: оставайся тем, кем хочешь быть, носи ту одежду, какую хочешь (сообразно ситуации, конечно), но, приняв наши ценности, ты приобретаешь социальный капитал. Этим капиталом является, например, светское образование. Имеешь образование – получаешь высокооплачиваемую работу. Можешь, конечно, ходить в мечеть и молить Аллаха о ниспослании материальных благ, но вся твоя жизнь и сопутствующий ей антураж говорит о том, что материальный блага дает умственный труд, а не исполнение религиозных ритуалов.

Образование – это далеко не единственный капитал. Не менее важны социальные связи. Чем у тебя более продвинутый круг общения – тем успешнее ты реализуешь себя экономически, культурно. Соответственно перед нашим гипотетическим мусульманином встает выбор: общаться со своими университетскими друзьями или с компанией тупых пастухов-беженцев из какого-нипуть Залупостана, гордящихся тем, что не носят трусы и молятся пять раз в день. Молятся пять раз в день они потому, что сидят на пособии и у них дохера свободного времени. А у тебя этого времени нет, потому что ты впахиваешь инженером на заводе или менеджером в офисе. И постепенно именно работа формирует твой круг общения, а для твоих сородичей с социального эмигрантского дна ты становишься чужим. Для детей вся эта мусульманская патриархальщина вообще становится какой-то мрачной и чуждой экзотикой, с которой они рвут легко и непринужденно.

Высокая культура всегда побеждает менее развитую, ненасильственно ДОПОЛНЯЯ ее своими ценностями, которые с течением времени ЗАМЕЩАЮТ ценности архаичные. А есть ли механизм обратного реверса ценностей? Да, есть, но он носит инволюционный (то есть деградационный) характер и базируется на насилии физическом или психологическом. Советские военнопленные в Афганистане вставали перед выбором: принять ислам или умереть. Женщины часто принимают ислам под давлением своих мужей, шантажирующих их разрывом отношений, разводом и отъемом детей. Но для этого надо изначально иметь развитый комплекс жертвы.

Да, масса белых европейцев принимает ислам. Неофиты ищут таким образом способ преодолеть отчуждение, компенсировать комплекс изгоя или стремятся шокировать окружающих. Точно так же раньше было модно становиться буддистами. За рамки маргинальных флуктуаций это явление не выходило и никогда не выйдет. В то время как обратный процесс принятия переселенцами-мусульманами модернистских ценностей носит системный и необратимый характер. Собственно, нынешнее переваривание мусульманского наплыва – это частный случай цивилизационного генезиса. В свое время греческая культура пустила всходы по всему средиземноморскому побережью, римская культура сделала цивилизационную прививку ордам варваров, породив христианскую Европу. Та нивелировала несколько волн экспансии с Юга и Востока, установив свою гегемонию на большей части планеты. Поэтому панические вопли о конце европейской цивилизации точно не имеют под собой никаких оснований

Исключением является ситуация масштабной ценностной катастрофы, которую испытало, например советское общество, надломленное индустриальным переходом, и рухнувшее в бездну архаики. Вот тут православие, ислам, язычество и прочие социальные реликты, включая рабство, инквизицию, сословные и вассальные отношения, расцвели пышным цветом. Но это следствие именно локальной катастрофы, которая отбрасывает общество в развитии, но не обращает его вспять. Таким образом то, что религиозные фанатики воспринимают, как возрождение, на самом деле является временным упадком культуры.

Итак, стратегически преимущество на стороне европейской культуры. Почему же мусульмане, хлынувшие в Старый Свет, отказываются ассимилироваться, более того, ведут себя агрессивно по отношению к коренному населению? Налицо явные ошибки властей, пустивших вопрос ценностной перековки мигрантов на самотек. Их анализ имеет практическую ценность и для русских, которым рано или поздно придется решать исламскую проблему в… Ну, не факт, что в России. РФ к тому времени может рассыпаться. Но осколки унаследуют проблемы нынешнего Ебанатория.

Собственно, проблема шире – это смена вектора развития с инволюционного на модернизационный, и исламский фактор – всего лишь часть архаики, которую следует преодолеть путем НЕНАСИЛЬСТВЕННОЙ смены ценностного базиса общества. Но, поскольку именно исламский фундаментализм наиболее ярко олицетворяет собой угрозу модерну, то как отрицательный, так и положительный опыт Европы в борьбе с этим злом следует проанализировать.

Пока же констатируем следующее: репрессивная стратегия борьбы с исламским фундаментализмом и порождаемым им терроризмом не то, чтобы неэффективна, но совершенно нецелесообразна из-за колоссальных издержек, полностью обесценивающих результат. Это сродни тому, чтобы всю жизнь провести в самоизоляции, опасаясь заразиться вирусом. (Продолжение следует).