Памирский тракт (восток). Часть 3: Старый Памирский тракт: varandej — LiveJournal

Преодолев в прошлой части самую высокую часть Памира, поднявшись к высоте Монблана на перевале Акбайтал и заночевав у солёного озера Каракуль на высоте Титикаки, будем спускаться в сторону Оша — это ещё день пути. За пограничным перевалом Кызыл-Арт начинается Киргизия, а по ней через Алайскую долину проходит Старый Памирский тракт — «колёсная дорога», проложенная царскими инженерами ещё до революции.

…Каракуль скрылся из виду, а по правую руку ничего не изменилось — всё те же безжизненные горы, ледники на вершинах да пограничный забор. Домики вдали — не застава великой и ужасной НОАК, а советский, ныне таджикский пост — как уже говорилось, если афганскую границу местами можно перейти вброд, то от «настоящей» китайской границы до её забора десяток километров и горная гряда. Впрочем, в самом заборе я видел дырки, в которые вполне мог бы пролезть человек, так что вполне может быть, что это просто советский реликт:

2.

На холодном безжизненном плато продирают глаза туристы. При виде этой парочки немцы Симеон и Сабрина вспомнили, что уже общались с ними в Иране, и теперь, проезжая без остановок, даже успели помахать друг другу руками:

3.

А вот ещё целая компания велосипедистов встала на привал у въездной стелы Мургабского района с очаровательной фигуркой яка:

4.

По убитой дороге, по ветхой грунтовке, ползём на перевал. И хорошо, что Таджикистан и Киргизия смогли сохранить нормальные отношения — иначе за Каракулем дороги бы уже не было, а так Ош остался центром притяжения для местных киргизов и они туда ездят хоть по паре машин за сутки.

5.

Обратите внимание, что на стеле с позапрошлого кадра написано «район», а не «нохияи» — здесь, на таджикском краю географии, осталось очень много советских артефактов.  В их русскоязычности была своя логика, и обратите внимание, что здесь именно «приветствуют» — слово «народ» потеряло букву «ы». В ГБАО живут таджики, киргизы, памирцы северные (шугнанцы, рушанцы, бартангцы, орошорцы, хуфцы и баджувцы), памирцы южные (ваханцы, ишкашимцы), одинокие язгулямцы, а в прошлом ещё и узбеки и русские, и все перечисленные языки (кроме тех, что в скобках) не взаимопонятны, и русский как международный памирцам до сих пор ближе таджикского.

6.

Сама же стела расположена прямо у пограничного поста, оказавшегося несколькими вагончиками на горной площадке, у которых дежурили скучающие и от того дурные солдаты-срочники. Офицер, демонстрируя свою важность, запускал нас в вагончик по одному, и более всего меня впечатлило, как взяв мою миграционку он кинул её в мусорное ведро, даже не взглянув — за всю поездку этот документ не пригодился мне ни разу. А вот пермит и регистрацию забрать я не дал — они ещё не истекли, вдруг я захочу вернуться?
Но границы на Высоком Памире условны и призрачны, и пост стоит далеко от настоящей линии границы. На самом деле вот она, на высшей точке перевала (4280м):

6а.

А это — Киргизия. Начинаем снижение — не только с отдельного взятого Кызыл-Арта, но и вообще с Памира. Дорогу здесь то и дело отмечают обелиски, таблички на которых либо давно сорваны, либо просто были слишком далеко, чтобы я смог их прочесть. Возможно, это могилы царских офицеров и солдат, погибших по дороге к постам на Крыше Мира:

7.

Кызыл-Арт вполне оправдывает своё название: «кызыл» — это «красный», что такое «арт» по-киргизски не знаю, но ассоциативный перевод Красное Искусство вполне подходит этому месту, безумно красному и впечатляюще красивому:

8.

Спуск с перевала настолько крутой, что внизу кожей ощущаешь, как увеличилось давление. И хотя вокруг ещё были всё те же мрачные горы, и всё так же сверкали ледники под ультрамариновым небом, здесь мне впервые захотелось открыть окно:

9.

На дороге вдруг появился асфальт, но что мы уже пересекли границу — пока не верится. Памирская граница Таджикистана и Киргизии очень условна, «не вполне в Таджикистане» я себя чувствовал начиная от Мургаба, да и до «полноценной» Киргизии отсюда ещё далеко. Памир — он просто сам себе страна.
Ледяные горы за спиной — кажется, пик Кызылагын (6683м), во всяком случае 6-километровый гребень Заалайского хребта на «фасаде» Памира:

10.

Водитель-киргиз вдруг остановился, показал нам жестами, что всё нормально, и спустился в кювет помолиться. Впереди, там, где горы сменяет узкая и плоская Алайская долина — пограничный пункт с ещё одним обелиском на холме:

11.

Киргизские военные встретили нас собрано и деловито, и хотя Киргизия запомнилась мне с 2023 года страной нищеты и свободы, по нашему говоря — бардака, здесь по сравнению с разгильдяйской таджикской заставой всё выглядело предельно серьёзно и организованно. Мы сами прошли контроль быстро, а вот водителя продержали минут сорок с досмотром машины, нам же оставалось лишь смотреть на горы сквозь колючую проволоку.

12.

Крайний правый тут — пик Ленина (7134), со стороны Таджикистана переименованный в пик Авиценны. Галичане Арсен и Наташа доказывали мне, что и с киргизской стороны он теперь называется пик Чокусу, но «чокусу» — это и есть название высочайших вершин по-киргизски. До 1928 года же он и вовсе был пиком Кауфмана, а как называли его «дикокаменные киргизы» — история видимо не сохранила. До 1933 года он считался высшей точкой СССР, хотя уступает на самом деле не только бывшему пику Коммунизма (7495м), но и пику Победы (7439м), «настоящему Хан-Тегри» — высшей точке Тянь-Шаня. Первыми на пик Ленина (а может ещё и Кауфмана на тот момент) в 1928 году взошли немцы, но оказалось, что подъём на него относительно прост, это едва ли не самый доступный семитысячник мира, и ныне на него ведёт 16 альпинистских маршрутов. Ну а самый высокогорный памятник Ленину — вовсе не Ильич в Мургабе: в 1934 году, со второй попытки, на вершину пика Ленина подняли небольшой бюст вождя. Более того, в 1990-х кто-то не поленился слазить наверх и его снять, а в 2023-м опять же кому-то оказалось не лень притащить туда нового.
Ну а что касается меня, то я в эту поездку видел больше семитысячников, чем есть в экс-СССР — афганский Ношак и пакистанский Тиричмир в Гиндукуше над Ишкашимом, китайские Музтаг-Ата, Конгур и Конгуртюбе в Куньлуне над Мургабом, и вот теперь пик Ленина — единственный постсоветский семитысячник, который возможно увидеть с «общедоступной» земли:

13.

А за погранпостом горы внезапно расступаются, и мы гоним на всех парах по Алайской долине. Слева Заалайский хребет Памира, справа Алайский хребет Гиссаро-Алая, а через несколько десятков километров в той стороне Алайская долина перейдёт в Раштскую долину, где стоит киргизское село Джиргеталь, а ниже — тревожный и набожный Каратегин, оплот исламистов в гражданскую войну. Раштская долина же сменяется Гиссарской долиной, спускающейся от Душанбе к самому Термезу, и в совокупности три долины по всей длине разделяют Памирские и Гиссаро-Алайские горы:

14.

Холодное и бескрайнее пастбище встречает дымящимися юртами. Алайские киргизы — самые суровые киргизы, и галичанам я так и объяснял, что Алай — это киргизская Галичина.

15.

Хотя тут и не в юртах дело, юртами в Киргизии уставлены все горные джайлоо (пастбища), по общей «юрточности» Киргизия наверное вторая страна после Монголии. Алайская долина — это именно джайлоо, и если по пути с Памира она кажется низкой и тёплой, то по пути из Оша она, напротив, казалось бы холодной и страшно высокой — «дно» её чуть ниже 3 километров. А вот так горы, сиявшие льдом над Каракулем, выглядят с обратной стороны:

16.

Заалайский хребет стоит грандиозной стеной, совершенно неожиданной, учитывая, сколь медленно мы поднимались на Памир по лестнице хребтов. Ещё в своё первое знакомство с Памиром я писал, что у него нет фасада, а всё интересное внутри… однако вот, фасад Памира есть — просто обращён он в узкую долину, как дворовые фасады древних городов мусульманского Востока.

17.

Текущая по долине река Кызылсу — это фактически тот же Сурхоб, на котором стоит Гарм, а значит — тот же Вахш, на котором  Нурекская ГЭС, и даже красноватый цвет воды прекрасно узнаётся. Памир ограничен двумя истоками Амударьи, и Пяндж отделяет его от Гиндукуша, а Вахш — от Гиссаро-Алая. Где-то в той стороне, выше по Красной реке — Иркештам, перевал на границе Кыргызстана с Китаем:

18.

Алайская долина весьма малолюдна — когда-то она была, наверное, раем кочевников, но для оседлой жизни не очень-то удобна. В середине долины стоит кишлак Сары-Могол — именно кишлак, а не аил, так как в 1946 году тамошние угодья были переданы Таджикистану для снабжения Бадахшана продукцией земледелия, и их быстро заселили памирцы. Так возник один из множества анклавов, которыми славится Ферганистан — этим словом я называю весь край на юге Киргизии, севере Таджикистана и востоке Узбекистана. Но в отличие от Воруха или Соха, Сары-Могол был официально передан ТаджССР всего-то на 50 лет, срок истекал в 1996 году, но лишь к 2003 году Таджикистан и Киргизия смогли урегулировать вопрос в пользу последней. Я хотел съездить туда, думая, что лишь из Сары-Могола виден пик Ленина, но когда оказалось, что он виден и с трассы, желание поскорее добраться в Ташкент отдыхать взяло верх. Очень красивые фотографии Алайской долины, с киргизским аксакалами и отражениями гор в чистых озёрах, есть конечно же у vvtrofimov.
А по трассе впереди райцентр Сары-Таш, первый на нашем пути уже не просто киргизский, а кыргызстанский посёлок, середина пути из Оша в Мургаб, конец «общей полосы»:

19.

Позади правее трассы те 6-тысячники, что нависают и над Каракульским озером. Здесь в высочайшей горе 6613м — на километр выше Эльбруса, на полкилометра ниже пика Ленина:

20.

Сам пик Ленина с дальней стороны долины, которую мы пересекали дай бог если 40 минут, выглядит ещё эффектнее, чем с перевала, как бы придавливая под собой остальное пространство. А вот высшая точка бывшего СССР пик Коммунизма вполне оправдывает своё советское название (теперь он пик Самани, а был когда-то пиком Сталина) — он столь далёк и недоступен, что даже просто увидеть его можно лишь с альплагерей и вершин других гор, до которых идти пешком днями… Соседний пик Корженевской (7104м), наименьший из 4 «наших» семитысячников, вроде бы виден из ближайших окрестностей Джиргеталя.

21.

Последний взгляд на Памир. Но Памир незабываем, и конечно же я надеюсь, что рано или поздно вернусь за те горы, скорее впрочем в Бадахшан, чем на холодное страшное плато.

22.

Сары-Таш оказался небольшим посёлком (1,5 тыс. жителей), по осени впечатляющим обилием сена. Он был основан в 1950 году, а стоит на высоте 3150 метров — ниже Мургаба, но выше Лянгара, то есть мы ещё в достаточно высоких горах. У въезда в посёлок заехали в небольшую столовую, где принимают и таджикские сомони, и киргизские сомы (последние удобно считать — сейчас они почти идентичны рублям). Там рядом с нами обедала компания пожилых французов из «пакетного» тура, а местные манты понравились и нам — вообще, из всех стран Средней Азии в Киргизии лучше всего кормят.

23.

Безмолвный (ибо не владеет русским) водитель заправился здесь уже не из канистры, как в Мургабе, а на заправке «Газпромнефти» — в Киргизии на них выстраиваются очередь, так как бензин в них едва ли не самый качественный в Средней Азии. Рядом с заправкой — кладбище с тонкими деревянными стелами, на которых ветер колышит конские хвосты. Киргизские кладбища с обилием мавзолеев разных форм и материалов вообще живописны, но конкретно таких я не видел нигде, кроме Алайской стороны:

24.

Покатый и травянистый Алайский хребет после Памира смотрится что берёзовая рощица после дебрей сибирской тайги. А киргизская дорога после Таджикистана — натуральный автобан. Вообще удивительно, но в нищей Киргизии одни из лучших в постсоветских странах дороги, уж по крайней мере явно лучшие в Средней Азии, а так же чем в Молдавии, Украине и может быть даже евросоюзовской Латвии. Ехать по такой дороге после нескольких дней ухабистого пути через Бадахшан было настоящим блаженством.

25.

Более того, и история у этой дороги куда более давняя. Это так называемый Старый Памирский тракт — «колёсная дорога» из Оша к подножью Памира была построена ещё в 1894 году сапёрными войсками под руководством Бронислава Громбчевского, и существование её довольно долго держалось в секрете: лишь из посмертно опубликованных в 1977 году дневников географа Николая Корженевского выяснилось, что в 1902 году он проезжал эти перевалы по колёсной дороге. Капитально расширена, а заодно и рассекречена дорога была в 1916 году, на этот раз трудом австрийский военнопленных, а в 1933 году она стала частью «нового» Памирского тракта. Над Сары-Ташем — перевал 40 лет Кыргызстана (3550м), по сути дела лишь ступенька перед перевалом Талдык (3615м), самым высоким и сложным на старой дороге. У перевала — белый обелиск, который часто считают памятником строителям Старо-Памирского тракта, но на самом деле он вполне советский — в честь Юрия Францевича Грушко, спроектировавшего через этот перевал автомобильную дорогу:

26.

И глядя на безумный узор серпантинов, понимаешь, что индивидуального памятника создатель всего этого заслужил. Открывающие Памир с запада и востока соответственно Хабурабад и Талдык, да Кызыл-Арт — перевалы гораздо более сложные, чем все эти Акбайтал или Найзаташ, на свою огромную высоту немногим возвышающиеся над плато.

27.

На тропе над перевалом — всадник. Всадников в Киргизии и Казахстане встречаешь гораздо чаще, чем в исконно земледельческих Таджикистане и Узбекистане.

28.

Вниз по серпантину наперегонки помчались два грузовичка, и немка Сабрина сразу же дал им названия: sheep car и yak car, то есть Овцемобиль и Якомобиль:

29.

Наша спонтанная команда на перевале. Слева Симеон и Сабрина, справа Арсен и Наташа, посредине я. Будете читать эти строки — привет вам!

30.

Почему-то мне казалось, что Талдык совсем рядом с Ошом, часа три — и вот она, цивилизация! Но вниз по Алайским горам мы ехали ещё часов 7, и всё это время земля словно медленно разжимала кулак.

31.

В первом же аиле Ак-Босого мы обогнали грузовик с военными (фотографировать не стал), и по символике я понял, что это военные Российской Армии. Если Таджикистан Россия благополучно уступила Китаю, то Киргизия, куда китайский капитал проникает также весьма интенсивно, по-прежнему выглядит несравнимо более «нашей». А в чисто киргизских придорожных сёлах нередко видишь надписи по-русски.

32.

Вот пошли красные горы, столь характерные для Киргизии — что южной, что северной:

33.

34.

Словно каждый народ выбирает природу по вкусу:

35.

У речки Гульча, вдоль которой и проходит Старый Памирский тракт, местами очень впечатляющие берега, словно обрезанные ножом:

36.

Хотя вообще ландшафты здесь весьма разнообразны… и по сравнению с Памиром — обжиты:

37.

На Гульче был центр кочевий алайских киргизов, а во главе их стояла, пожалуй, самая удивительная личность последних веков Туркестана — «алайская царица» Курманджан-датка. Датка или дотхо — это воинский титул, так что по-нашему она была бы Генеральша Курманджан. Она родилась в 1811 году в племени Мангуш, в 18 лет была выдана замуж за богатого старика, но сбежала от него в родительскую юрту. Она уже тогда была личностью яркой и неординарной, и в 1832 году, выкупив у законного мужа, Курманджан взял в жёны кокандский генерал Алимбек-датка, киргиз из под Андижана. Он был одним из первых людей при ханском дворе, и то воевал на далёких фронтах, то участвовал в дворцовых интригах, и наконец в 1862 году, на 30-м году брака, постаревшая Курманджан осталась вдовой. Но ей хватило воли и харизмы взять власть над алайскими киргизами в свои руки, стать их царицей и матерью, а когда за спиной стоит такой воинственный народ — с монархами Коканда и Бухары можно было говорить как с равными, к тому же играя на их противоречиях. Во дворце кокандского хана Худояра едва ли не впервые в истории мусульманской Средней Азии был устроен официальный приём в честь женщины, и вот уже сама Курманджан получила генеральский титул сначала от Худояра, а затем и от Муззафара, эмира Бухары.

38.

Алайские киргизы фактически сохранили независимость, имея с Кокандом примерно те же отношения, что донские или уральские казаки с Москвой в 17 веке, и видимо по той же причине власть Коканда над бадахшанскими княжествами, отделёнными от сюзерена Алайской долиной, оставалась весьма условной. Жизнь изменилась в 1876 году, когда над Кокандом был поднят флаг с двуглавым орлом. Старуха Курманджан начала готовить киргизский народ к войне за независимость. Но как бы ни были киргизы отважны — а против пушек не попрёшь, после нескольких тактических пораженй от русской армии и лояльных ей семиреченских киргизов под руководством батыра Шабдана алайцы отступили вверх по своей долине, готовиться к тяжёлой обороне… но им в спину с территории Китая ударили уйгуры, разграбив обозы и угнав стада. Мудрый Шабдан-батыр, окружив алайцев, поговорил с Курманджан-даткой как киргиз с киргизом, и вскоре Алайскую царицу с теми же почестями, что и при кокандском дворе, встречали в Фергане в русском штабе. «Белый Генерал» Михаил Скобелев вручил Алайской царице богатые дары, лично облачил её в парчовый халат, и сказал, что она как мать храбрых сыновей может и его считать своим сыном. Русские многих в Туркестане расположили к себе именно так: обладая абсолютным превосходством в военной силе, они не рубили голов.

39.

Курманджан приняла русское подданство, в обмен сохранив фактическую автономию для алайских киргизов, введя своих 4 сыновей в волостные администрации от Науката до Узгена и получив компенсацию за разграбленное уйгурами имущество да огромную пенсию в 300 рублей — какая там «дань Кадырову!?». Просто это давний русский опыт — не покорения, но приручения воинственных народов. Сыновья Курманджан-датки, однако, на новом месте не брезговали коррупцией и контрабандой через китайскую границу, власти на это долго закрывали глаза, ограничиваясь формальными проверками и отписками, но в 1894 году в дом к любимому сыну Алайской царицы Камчыбеку в его отсутствие наведались таможенники — ревизор с двумя охранниками, и были там убиты — как сказал на допросе учинивший расправу нукер (дружинник) Акбалбан, они оскорбили хозяйскую жену, устроив её обыск и отрубив косу, в которой она якобы могла что-то прятать. Дальше был суд, бюрократическая машина добралась и до других потомков Курманджан, и трое её сыновей да большая часть внуков отправились на каторгу в Сибирь, а Камчыбека и Акбалбана — повесили. Разом потеряв потомков, Курманджан сломалась, и оставив алайцев русским чиновникам, ушла в затворничество повыше в горах, куда к ней приходили разве что за советом. Но и в России о ней не забывали: Николай II послал Алайской царице в подарок золотые часы с бриллиантами, а последним европейцем, видевшим Курманджан, был небезызвестный Густав Маннергейм, в 1906 году проезжавший Алай в ходе своей Азиатской экспедиции. Он сделал несколько фотографий, благодаря которым мир запомнил Курманджан такой. У киргизов никогда не было потомственной аристократии, все их манапы (вожди) по крайней мере формально были выборными, и Курманджан в памяти самого вольного из среднеазиатских народов навсегда осталась Царицей. Памятники старой женщине в огромной чалме можно увидеть во многих кыргызстанских городах.

40.

По дороге — и всё те же удивительные кладбища с деревянными шестами, не похожие на кладбища ни одного из среднеазиатских народов, но похожие на кладбища сибирских татар, что я видел на берегах Иртыша с теплохода.

41.

На одних могилах глядят в небо полумесяцы, на других развеваются на ветру конские хвосты:

42.

Одинокий каменный столб с правильным куполом — не полуразрушенный ли мавзолей?

43.

Ближе к Ошу — городок Гульча (22 тыс. жителей), формально впрочем село, выросшее на месте Курманджановой ставки:

44.

То есть бывшее когда-то центром Дикокаменной Орды, как называли иногда южных киргизов. Памятник в селе, впрочем, не Курманджан, а её супургу Алимбету. В Европе конные памятники ставят только по особым случаям, здесь же традиция другая — изобразить гордого кочевника пешим попросту оскорбительно.

45.

Здесь же, в Гульче, нас первый раз тормознули гаишники, а позже это повторялось ещё раза четыре — видимо, памирские джипы для них лёгкая и сытная добыча. Мир вокруг становился всё более и более обыкновенным:

46.

Последний перед Ошом перевал Чирчик (2369м), вернее, Чыйирчик на высоте Хорога отмечен мемориалом и торговыми юртами:

47.

А дальше ещё пара часов нудного пути по берегу речки Куршаб (в которую впадает Гульча), и после полугода в трёх путешествиях по Средней Азии такие пейзажи безмерно обычны. Водитель под конец откровенно клевал носом, но вот впереди показались силуэты вычурных гор над Ошом (не заснял). Было уже не то что не холодно, а откровенно жарко…

48.

«Памирский пятак» в Оше — двор на окраине в стороне от тракта. В центр водитель нас не повёз — там с него возьмут, выйдет дорого, поэтому разгрузив тюки на крыше и рассчитавшись, мы вызвали такси. Про Ош, южную столицу Киргизии, древний город, наполовину населённый узбеками, под пятиверхой Соломоновой горой, я подробно, в 4 частях, рассказывал в 2023 году: Ош уездный и советский. || Ош восточный. || Сулейман-гора. Виды и вершины, да ещё пол-поста о базаре. Но вот эту мозаику, к примеру, я тогда не заснял:

49.

Равно как и троллейбус, исправно курсирующий по ошским улицам с 1977 года. Киргизия — вообще самая троллейбусная страна в Средней Азии, ещё «рогатые» есть в Бишкеке и маленьком горном Нарыне.

50.

В Оше есть своё легендарное бэкпекерское место «Osh guethouse» на первом этаже пятиэтажки в глубине дворов. Да, несмотря на то, что в прошлый раз мы с darkiya_v облазили город неплохо, теперь я увидел совсем другую его грань — советскую.

51.

Но даже в микрорайонах Оша, занимающих его очень малую часть, есть свой колорит, а serge_novikov и вовсе счёл дворы ошских пятиэтажек «дворами нашего детства». Я же, от общей усталости, ходил этими дворами лишь по делам:

52.

Делами этими было — обменять валюту (в хостеле принимают только сомы и доллары) да найти кафе. В микрорайонах,на месте уехавших русских, судя по всему, особенно охотно селились уйгуры, потому что на улице с мечетью, куда я вышел, в ряд стояли уйгурские кафе. Их кухня, острая и очень степная, мне нравится, но сейчас я до боли хотел чего-то европейского, пиццу там, хоть из микроволновки, или гамбургер, хоть самый разваливающийся и жирный… Хозяйки ашкан обижались: «Читайте, что написано! Читать не умеете что ли? Уйгур ашканасы! А европейское что-то вон там есть, какое-нибудь, — тоном издёвки, — мясо по-венециански!». Киргизы — совсем другой народ, чем узбеки, таджики и памирцы. Не будут витиевато пустословить, чтобы порадовать гостя, но могут и не стесняясь нагрубить.

53.

Здесь же, между мечетью, едальнями и воинской частью, на углу проспекта Масалиева и улицы Зайнабетдинова (вроде бы) я случайно набрёл на ещё один памятник первопроходцам Памирского тракта, поставленный в 1987 году к его 50-летию. Почти такой же, как в Хороге, но в несравнимо лучшем состоянии, и на постаменте его — ГАЗ-АА, или «Полуторка», главная машина Памирского тракта, когда-то ездившая вровень с самолётами…

54.

Арсен и Наташа ушли не попрощавшись — в хостеле я их не видел. А вот с Симеоном и Сабриной мы пили чай тёплым вечером на дастархане, беседовали об огромности мира, о России и Германии, о путешествиях и путешественниках. Здесь, на перекрёстке всех дорог… Утром мне предстоял долгий путь через Ферганскую долину до Ташкента, последний участок которого через Камчикский перевал я когда-то уже показывал. Но о Ферганской долине и окрестных предгорьях Узбекистана, Таджикистана и Киргизии — следующим блоком, примерно через месяц.

Другие посты о Киргизии — здесь.

ТАДЖИКИСТАН-2023
Обзор путешествия и другие посты о нём (оглавление).
Перелёт Москва — Душанбе и получение регистрации.
Таджикистан в общем. География и реалии.
Таджикистан в общем. Быт и колорит.
Душанбе и Гиссарская долина (Районы республиканского подчинения) — см. оглавление.
Хатлонская область (Южный Таджикистан) — см. оглавление.
Согдийская область. — см. оглавление.
Каратегин. Гарм.
Памирский тракт
Западный Памирский тракт
Начало тракта. Душанбе — Калаихумб.
Дарваз, врата Бадахшана.
Бадахшан в общем. Природа, культура, люди.
Бадахшан в общем. Афганистан за рекой.
Язгулям. Долина Искандера.
Рушан и Шугнан. Центр Горного Бадахшана.
Хорог. Город под Крышей Мира.
Ваханский коридор
Горон и его гейзеры.
Вахан (Ишкашим). Наматгут и путь в Биби-Фатима.
Вахан (Ишкашим). Биби-Фатима и Вранг.
Вахан (Ишкашим). Лянгар и Ратм.
Восточный Памирский тракт
Лянгар — Мургаб. По карнизу Крыши Мира.
Мургаб. Крайний Верх.
Каракуль и высокогорье.
Кызыл-Арт и Старый Памирский тракт.
Так же:
Узбекистан-2023. Обзор и оглавление.