Другие песни ленинграда
Российская невероятно популярная рок-группа с эксцентричными песнями с большим количеством мата
Любите и хорошо знаете песни этого исполнителя? Сыграйте в игру угадай песню Ленинграда.
Ленинград — красная смородина текст песни
Домик маленький, шесть соток — садоводство.
Крыша ржавая, сарай из трёх досок.
Яблоня под яблоками гнётся,
И две пары из пяти носок
Сохнут на верёвке у сарая.
Рукомойник из бутылки Sprite.
Кот лежит на Cолнце, загорает.
До весны не простоит сарай то.
Собирала в огороде мать красную смородину.
Снова сын уехал воевать — умирать за Родину!
Покосился, скособочился осевши
Проволокой прикрученный забор.
На фотообоях вид нездешний —
Солнцем залитых, чьих-то снежных гор.
Старый кот, по имени Василий —
Болен, но ведь жив еще пока…
И плывут, по небу над Россией —
А то ли тучи, то ли облака.
Собирала в огороде мать красную смородину.
Снова сын уехал воевать — умирать за Родину!
Собирала в огороде мать красную смородину.
Снова сын уехал воевать — умирать за Родину!
Мистическое отношение к Земле как к кормилице, как к живородящей матери, как к хранительнице костей предков, характерно для всех без исключения народов.
Именно Земля становится главным импульсом человека в случае войны. Земля — первопричина всех войн, главная архетипическая мотивация. Молчаливая, величественная и непознаваемая человеческая грибница, которую каждый будет защищать как место, к которому он привязан невидимыми нитями сознания, связан с ней.
Война заканчивается только тогда, когда она, Земля, оказывается свободна или сдана. Земля безразлична и неосязаема как космос, ей плевать на то, кто борется за нее, и, тем не менее, человеческое сознание приписывает ей самые материнские чувства и эмоции, считая ее родной и благодарной, видя в ней любовь и теплоту.
Именно такой Земля и показана в одноименном фильме Александра Довженко 1930-го года, одном из самых главных произведений искусства 20-го века.
Земля у Довженко, возможно, последний раз запечатлена именно настолько непостижимым божеством. Эту сакральную субстанцию уже делят на колхозы, потом будет большая война, и ее удастся отстоять невероятной ценой. Потом наступят долгие годы мира. С продовольствием будет все хуже, потом кормить жителей этой земли начнет экспорт. Бананы, чужие помидоры, мясо коров, вскормленных землей на противоположной части планеты. В качестве игры в Землю государство выдаст своим жителям небольшие участки по 6 соток. Но человек останется человеком, и глубоко в своем подсознание он будет знать, что эти маленькие участки с покосившимися домиками-вагончиками, с разваливающимися сараями и бутылкой спрайта в качестве умывальника — все равно часть великой земли-грибницы, к которой намертво, как гриб, прикреплен человек.
Одетая в лохмотья деревенского гопника, порезанная заборами на убогие квадраты, эта Земля будет ночами шептать пьяным дачникам, изнеженным солнцем и шашлыком: в случае чего ты должен пойти и умереть за меня.
Красная смородина где-то на окраине участка, между крыжовником и черноплодкой, будет отливать в свете луны кроваво-красным, улыбаясь словам древней и безмятежной земли. В случае чего ты должен пойти умирать.
Для Ленинграда тема дачи, как мы уже не раз писали, особенная. Дача — это потерянный рай, ултима туле, попытка обрести гармонию и утраченный лад.
Место, где можно ритуально вскопать землю, собрать урожай, устроить карнавальную пляску.
Игрушечная Земля, которая пробуждает в сознание память о богине-грибнице.
Зеленые осенние электрички предпоследних теплых выходных увозят дачников в город. Они смотрят в окно, на раскинувшиеся областные луга и поля, наряженные в мусор сараев и пластиковых бутылок, в тряпичные флаги сохнущих носок и трусов.
В грустные пугала и сделанные из баночек йогурта кормушки. Ты должен убивать за меня, ты помнишь? — продолжает шептать земля, сквозь сентябрьский ветер.
— Ты помнишь?
Никто не слышит этого шепота, но все понимают. Бабушки продают варенье из красной смородины на пыльных серых платформах.
